— Я имею на это право! — Фиона медленно покачала головой. — Это невероятно. На днях ты изливала мне душу, рассказывая о том, что твоя жизнь была, в общем-то, разбита поведением папы. Поэтому, вероятно, мы должны быть снисходительными к тебе, даже если ты отравляешь нам жизнь. А потом ты спокойно наблюдаешь за тем, как то же самое происходит с моей подругой, потому что не хочешь вмешиваться!
Фиона попыталась нормализировать дыхание. Казалось, она вот-вот расплачется.
И тут Дафна не от большого ума сказала:
— По-моему, Фиона, ты насчет себя распереживалась, а не насчет Милли, и мне кажется, что это заставило тебя задуматься о своем браке.
Фиона повернулась к Дафне, моментально возненавидев ее за то, что она оказалась права.
— Значит, по-твоему, вот что я думаю? А я думаю, что ты просто злобная старуха, и я нисколько не расстроюсь, если ты оставишь нас. Отправляйся жить с каким-нибудь из своих распрекрасных сыновей и с их чудесными женами. Иди, разрушай их жизни, а заодно и жизни их друзей.
И она выбежала из комнаты, прежде чем ее мать увидела, что она разрыдалась.
Тесс подвела итог тридцать семь тысяч фунтов стерлингов. Мы должны тридцать семь тысяч фунтов стерлингов. И это после того как мы все продали, включая мое драгоценное кольцо, и расплатились с долгами, о которых я не знала.
А что он об этом думает? Как он мог надеяться на то, что сможет скрывать это от меня бесконечно? И что еще он прячет?
Краеугольный камень, поддерживающий их брак, превратился в пыль, как только Тесс вернула счета в не очень надежное укромное место. Она попыталась разобраться, что же причинило ей такую нестерпимую боль — только ли размер долга, за который они могут просидеть в тюрьме до конца жизни, или сам факт того, что он обманывал ее.
Обман, бесспорно, самое эффективное оружие, если хочешь убить чье-то доверие.
Она невесело рассмеялась про себя: «К счастью, я не такая. Как хорошо, что я честная! Если не считать того, что я обманным путем устроилась на две работы, что вполне оправдывает ложь ради получения денег. Да, и еще сочувствовала хорошей подруге, хотя это я виновата в том, что ее отношения закончились. Да, и еще я притворяюсь, будто наш с Максом брак жив, хотя всерьез подумываю о том, как бы сбежать на закате с кем-нибудь другим. Если не считать всего этого, я святая и с позиции крепкой добродетели имею право осуждать Макса.
Да-да, именно так.
Но я вместе с тем знаю, что неправа, и готова исправиться. Начиная с этого момента я начну говорить правду.
Обо всем».
— Я прошла? — нетерпеливо спросила Элисон.
Она сидела у врача, и ей было скучно. Ей хотелось, чтобы этот осмотр побыстрее закончился, и тогда можно будет подумать, как вернуться к Гэбриэлу. Вся эта история с Тимом уже казалась ей далеким кошмаром. Иногда она просыпалась в поту, когда ей снилось, как четверо детей мучают ее, обрызгивают кетчупом ее лучшие белые простыни и называют мамой.
Врач заглянул в карточку.
— Анализ крови мы сделали во вторник, — начал он.
Элисон застыла: «Только не говорите, что меня не возьмут, потому что уже нашли ночную сиделку. Я ведь собираюсь в кокаиновую столицу мира, так что давайте надеяться, что они не настолько уж разборчивы».
Неожиданно врач улыбнулся ей широкой, хотя и загадочной улыбкой:
— Когда вы подавали заявку на то, чтобы вас послали в зону боевых действий, вы знали, что беременны?
— Прежде чем начать занятие, я хочу сделать объявление. С сегодняшнего дня я отказываюсь от преподавания.
Раздался разочарованный гул.
— Я знаю, что это неожиданно, но я не беременна, как моя предшественница.
Все рассмеялись, а Тесс продолжала:
— Как вам всем известно, мой муж затеял здесь одно дело, некоторые из вас даже вовлечены в это, и я решила помогать ему на постоянной основе.
По правде говоря, у нее не было никакого намерения работать в магазине вместе с Максом, но объяснение прозвучало вполне правдиво. Во всяком случае, оно поможет ей отказаться от этой работы, продолжать которую ей было просто совестно. Она успокаивала себя тем, что человек не может неожиданно, за одну ночь, сделаться кристально честным, что это нужно делать постепенно.
На лицах смотревших на нее женщин появилось разочарование, и ей захотелось расплакаться. Если бы они только знали, насколько она не заслуживает их огорчения.
— Ну да ладно, раз это мой последний урок, думаю, повеселимся немного.
Тесс раскрыла свою спортивную сумку, достала небольшой магнитофон и включила его. Раздались звуки «Величайших хитов семидесятых», все вскочили на ноги и принялись танцевать под музыку группы «Зе Партридж Фэмили».
«Мне надо было начать с этого, — думала Тесс полтора часа спустя, когда все рухнули в изнеможении на пол. — Было бы веселее, все еще больше расслабились бы и взбодрились, и было бы в миллион раз честнее!»
Уходя из общественного центра, она отказалась взять у Хитер конверт с заработной платой. «Одним делом меньше, остались еще два», — мысленно отметила Тесс.
— Да не могу я быть беременной, — возразила Элисон. — Я ничего такого не делала.
Врач поднял брови:
— Вы ведь доктор, не правда ли?
Элисон сердито посмотрела на него:
— Ну разумеется. И не дура. Просто я говорю вам, что не понимаю, как могла забеременеть, если не видела своего мужа больше полутора месяцев.
«Да, Тим, должно быть, невероятно плодовит, если судить по тому, что он брюхатит свою жену, очевидно, просто посещая с ней время от времени «Икеа». Но я и правда не пойму, как могла зачать, если мы не находились в одной комнате без того, чтобы на нас не было трех слоев одежды. И если кто-то еще хоть раз назовет мою майку дешевой блузкой…» — думала она.