Любовь нельзя купить - Страница 75

Тесс ничего не замечала. Она пребывала в страхе оттого, что Макс может почуять ее предательство.

«Но ведь я ничего не сделала, — успокаивала она себя, прибегая к тем же приемам, которые использовала так много лет, чтобы скрыть от Макса несущественные проблемы. — В брачном договоре ничего не говорится о том, что нельзя угощаться булочками с другими мужчинами, также, к примеру, как и о том, что лучше воздерживаться от кондиционеров для волос.

Вот и все мои прегрешения. Все остальное в моей голове, и если я смогу удержать в ней фантазии (что, несомненно, мне удастся, если не буду пить в обществе индийское вино), значит, я не причиню Максу зла».

Проблем нет; и не было бы вообще никаких сложностей, если бы Хитер не сказала ей, что на минувшей неделе Джерри сделал ей предложение.

— Не говорите ему, что я здесь, — прошептала Фиона секретарше Грэма. — Я хочу сделать ему сюрприз.

Энни, лишенная воображения, но преданная помощница Грэма в течение пяти лет, встревожилась такому неожиданному повороту событий. Начальника она знала так же хорошо, как и своего мужа. Ей было известно, что он не любит сюрпризы; более того, она знала, что он боится их. И в то же время она сочувствовала Фионе.

Энни заметила, что в последнее время Грэм ведет себя странно. Но не так, чтобы и другие обратили на это внимание. Он не выщипывал себе брови и не делал инъекции ботокса, но двери его кабинета все чаще оказывались закрытыми. Она сделала предположение, что у него проблемы домашнего свойства, поскольку все знала о его работе, а та шла гладко, как всегда.

Появление Фионы в офисе без предупреждения укрепило ее подозрения. Это классическое поведение, когда брак в беде. Обычно это признак того, что жена подозревает своего мужа в обмане и хочет поймать его, когда он меньше всего этого ожидает.

Она не могла поверить, что Фиона не доверяет Грэму. Помимо всего прочего, у него не было никаких возможностей встречаться с женщинами. Компания была печально известна тем, что отдавала предпочтение сотрудникам только одного пола, и женщин редко брали на работу выше уровня младшего помощника бухгалтера.

Энни на минуту охватило волнение, когда она подумала о том, что Фиона, возможно, подозревает что-то между Грэмом и ею — боссом и секретаршей. Но она быстро успокоилась. Никому из тех, кто знал обоих, такое и в голову бы не пришло. И Энни продолжила размышления.

«Есть еще один сценарий, который подходит к этому случаю», — заключила она. В свое время Энни прочитала множество книг и журнальных статей о любви по просьбе своего жениха. Там говорилось, что как только жена начинает снова «обхаживать» своего мужа, привнося в брак новые краски, это обычно означает, что именно она была неверна, поэтому и чувствует себя ужасно виноватой.

Энни представить себе не могла, как можно изменить Грэму, который, по ее понятиям, был идеальным мужчиной. А раз так, нужно помочь ему, если эта бесцеремонная женщина вздумает оскорблять его.

— Энни! Вы меня слышите?

Энни тщательно откашлялась:

— Простите. Мне неловко, но ничего не могу сделать. Когда он пришел сегодня утром, то закрыл дверь, позвонил мне и попросил его не беспокоить.

«Вот как? — подумала Фиона. — Кажется, я пришла как раз вовремя».

— Хорошо, — сказала она. — Уверена, он не станет возражать, когда увидит, что это я.

Грэм сидел в своем кабинете, уставясь на экран монитора. Он открыл письмо Кристины, как только пришел, и прочитал его раз двадцать, выискивая в каждом предложении подтекст, а в каждом слове — двойной смысл. Если он собирался отвечать, а он все-таки собирался, ему нельзя забывать о том, что было. Однажды Кристина его уже обидела, и очень сильно, и хотя он вряд ли позволит ей сделать это еще раз, она может вывести его из равновесия, а этого ему вовсе не хотелось.

Дорогой Грэм!

Не могу передать тебе, как я была счастлива получить твое послание. Как хочешь, но я не собираюсь обращать внимание на все твои намеки по поводу того, что ты не хочешь, чтобы это продолжалось. Знаю, ты не имел этого в виду. Тебе кажется, что да, но на самом деле это не так.

У тебя есть вопросы, должны быть. Я специально не сказала тебе, почему я сделала то, что сделала. Быть может, есть какие-то вещи, о которых тебе лучше не знать, и это твое право. Но если ты достаточно смел, чтобы услышать некоторые вещи, я готова дать тебе ответ.

Ты писал, что не хочешь возвращаться в прошлое и говорить о том, как сложились бы наши жизни. Но мне это занятие не кажется пустым. По-моему, оно может быть полезным: при условии, что мы будем правдивы и не станем делать вид, будто все было бы прекрасно.

Просто мне кажется, что если мы вернемся на восемнадцать лет назад и выясним, что произошло с каждым из нас, как эти годы повлияли на нас обоих, то сможем наконец оставить их позади. Раз и навсегда. И не говори, что ты уже оставил их. Будь это так, ты бы не колебался, отвечая на мое первое письмо, тебе нечего было бы опасаться.

Наверное, у меня есть и эгоистические соображения: мне тоже нужно твое прощение. Надеюсь, я не поступаю подло, взывая к твоей честной натуре, которая, уверена, осталась такой же, какой была всегда.

Так что давай, Грэм, спрашивай меня обо всем, что хочешь узнать, и тогда, возможно, ты сможешь простить меня. Для меня это будет огромным облегчением, к тому же в последнее время я и сама много об этом думала!

С любовью, Крис

Утром он потратил почти два часа, играя умными словами и конструируя предложения, которые ранили бы ее так же метко, как она ранила его и как задевает до сих пор. Потом испробовал искренний вариант, который явно не собирался посылать, но который, как он надеялся, мог бы принести ему облегчение: